Наиболее благоприятной средой для создания нового трансперсонального содержания становится кризис или подражательная синергия к увечащему фактору – настолько острыми гранями вопрос о содержательности культуры «романа» восстает на свое законное трансцендентное ребро в работе Рене Жерара «Ложь романтизма и правда романа».

Становясь одной из самых экстравагантных теорий в области литературы ХХ века, миметический подход задает динамику развития побежденных элементов системы нежеланием последних соответствовать собственной автономии развития в стремлении приобретать новые качества, свойственные победителю, через болезненную и копирующую жертвенность.

Если изойти к примитивному, то, самыми простыми словами, Жерар выставляет концепцию треугольника желания, где случается конфликт отказа от первого обладателя в пользу второго, где потерпевший принимает решение всячески походить на изымателя его изначальной радости, контринтуитивно наследуя черты захватчика и таким образом детерминируя собственную новую конституцию.

Стратегия медиации выставляет недостижимые антропологические рубежи, к которым стремится рецепиент, наследуя черты героической личности или же куда более опосредованной единицы, ближайшей к пониманию сверхличностного.

Представленное проецируется на проблематику раскрытия литературы как поля снятия ограничителей не только с мыслящего субъекта, но и с лирического агента, наделяя его новыми чертами ясности или апологизируя с вечностью – только став на место лучшего, соревнующийся способен удовлетворить собственную скрытую страсть стать подобным.

Жерар активно бодается полемизирует с Фрейдом, напускает жар агонической метафизики в сторону безгрешного гения Федора Михайловича, но честен ли он до конца сам с собой и не забывает ли дороги к истоку или же предпочитает избегать обращения к изначальному, убоявшись трудности встраивания в собственную, пускай и теоретически кажущуюся идеальной, ошибку?

Немецкий романтизм восстает в указанном случае как центральный индикатор категорического заблуждения – если измерять литературную значимость фигуративного слома, произошедшего с оформлением романтизма как полноценного, качественно отличного от всех предшествующих версий, идеологического феномена, то, следуя логике старика Рене, его создатели должны отстраивать неоклассическую химеру на костях примитивнейших мифологических структур, то есть реставрировать идеальное архаическое костями неслучившейся мечты о легендарном прошлом, но этого не происходит даже в зачатке.

Но почему грохочущая формула эпатажного француза выдает ошибку при проверке и что за революционный запал осветил потаенные комнаты университетских сообществ Германии второй половины XVIII века?